Букер, как и обещает, не спит. Убедившись, что спит Хорник, он первым делом осторожно выпутывается из объятий и скидывает надоевший пиджак. Потом раздевает самого Хорника до белья: медленно и осторожно, чтобы тот не проснулся, расшнуровывает и стаскивает ботинки, а за ними и одежду. Проверяет, что за второй дверью спальня, прежде чем на руках перенести Хорника в кровать и укутать одеялом покрепче. Плечо от нагрузки ноет. Букер потирает его, ключицу, осторожно делает на ходу упражнения из своей лечебной физкультуры — и открывает дверь кабинета, когда в нее стучатся.
Озник.
— Он спит, — отчитывается Букер. — Я с ним побуду, я обещал. Только ноут заберу из машины.
Озник смотрит непонятным, нечитаемым взглядом. Он никогда не мог понять, что у старика на уме, кроме словацких ругательств. Сейчас тот улыбается, например, но чему? Наливающемуся на роже Букера синяку? Информации, что Хорник наконец-то уснул?
Кстати. Информация.
— Он часто говорит о самоубийстве?
Кому, как ни Ознику, такое знать. В конце концов, он был рядом — и тринадцать лет назад, и десять, и…
Нет, Букер не хочет об этом думать.
Разговор затягивается. Букер, расстегнувший рубашку, покачивает в руке стакан с виски, в котором осталось уже на самом донышке. Ему после всего было нужно, а Озник предложил налить. Компанию не составил, но Букеру не привыкать. Он допивает, пока за ноутбуком с ключами от машины ходит все тот же Озник; причину такой резкой перемены настроения дворецкого Букер не понимает, пока не слышит из коридора приглушенные голоса. А, да. Не хочет, чтобы Букер сталкивался с детьми и отвечал им не то на неудобные вопросы.
Букер раскрывает и сжимает кулак, закрывает глаза. Ноутбук берет с собой в постель. С Хорником рядом он ложится в одежде, только разувается: если разденется — точно уснет. А так может перечитать в очередной раз рабочие чаты и материалы в поисках зацепок. Он не умеет искать пропавших детей, но немного знает саму Холли, вдруг в собранных свидетельствах сможет найти что-то, что все остальные упустили?
Хорник в какой-то момент прибивается совсем рядом. Букер смотрит на его лицо, совсем не расслабленное, а осунувшееся и уставшее, несмотря на то, что он спит; гладит его по волосам. О том, что будет, когда он проснется, думать нельзя. У Букера задача: не спать самому, следить за новостями, присматривать за Хельмутом.
Он поднимается, чтобы наполовину задернуть блэкаут-шторы, когда занимается рассвет и лучи солнца начинают прицельно бить на кровать. Нет, Хельмут должен поспать.
Самому в полумраке спальни держать глаза открытыми становится все тяжелее, и Букер уходит в кабинет. Дверь между комнатами он оставляет открытой, чтобы все слышать и, если что, рвануть внутрь.
К счастью, никакого «если что» не происходит. Хорник спит. Услышав шум в коридоре задремавший за столом Букер успевает только встрепенуться и выглянуть за дверь уже туда.
Межкомнатную он бережно прикрывает, чтобы не мешать.
Бессонная ночь окрашивает все, даже возвращение Холли, в странные, сюрреалистичные тона. Букер собирается на работу на автомате, не думая лишний раз. Складывает ноубук в чехол, долго не может прилично завязать шнурки на ботинках. Здесь он как будто не нужен больше. Заедет домой, примет душ, сменит костюм. Может, опоздает — немного. Внутренняя черная дыра, которая пожирает все хорошее в его жизни, требует немедленно сбежать, не попрощавшись. Букер борется с ней как может. Заканчивается это тем, что Хорник просит его остаться, и он собирается сказать «нет», но вместо этого почему-то отзванивается на базу, что заболел и не выйдет до следующей недели, и тащится спать. На диване в кабинете. Не в кровати же Хорника, в самом деле.
(Почему нет?)
Когда он наконец остается один, — не с задачей наблюдать, не во взвинченном состоянии бесконечного ожидания звонка или шороха из Хорниковой спальни, а просто один, предлставленный сам себе, — он раздевается добрую сотню лет. Руки не просто дрожат — трясутся. Холли в порядке. Хельмут в порядке. Он… буднт в порядке.
(Еще есть время сбежать.)
Букер сворачивается под пледом, накрываясь с головой.
Когда он просыпается, за окном уже оказывается темно. На столе источает ароматы еда, явно оставленная для него, бросает красивые огненные всполохи вокруг разожженный камин, а Хорник, кажется, копается в ящиках стола. По крайней мере, над столешницей торчит его макушка.
— Я не сплю, — подает голос Букер и заставляет себя сесть. — Как Холли?
Руки по-прежнему потряхивает.
(Надо было сбежать.)
. А хочется к вам, хочется. Так вот, накидаю несколько фандомов:
